В среду вечером хор, как обычно, собрался для репетиции. В перерыве руководитель хора обратился ко всем участникам: “Среди нас есть супружеская пара, испытывающая большие материальные трудности. Я никого из вас не хочу ставить в неловкое положение, поэтому не назову фамилии. Каждый, кто может помочь им деньгами, пусть подойдет после репетиции ко мне”.

Хор у нас большой, сто тридцать хористов. Том, наш руководитель, время от времени просит помочь тому или другому члену церкви, иногда и семьям, которые нуждаются в молитвенной поддержке или материальной помощи. Все мы уверены в Томе. Мы знаем, что если он просит кому­ нибудь помочь, то все хорошо обдумал и тщательно взвесил. Мы его очень ценим за то, что он не рассказывает подробно о нуждающемся и его сложной ситуации.

Когда после репетиции мы положили на место наши ноты, моя жена Сусанна взглянула на меня и сказала: “Представь себе, что среди нас есть люди, которым живется еще хуже, чем нам. Сколько денег в твоем кошельке?” Я открыл кошелек – в нем лежала одна 20-­долларовая и три однодолларовые купюры.

“Это все, что у меня есть, – ответил я. – Почему ты спрашиваешь?”– “Видишь ли, – сказала она, – если Том просит помочь этой супружеской паре, мы ведь тоже должны это сделать. Может, отдадим эти двадцать долларов?” Я колебался с ответом, наконец решил сказать ей правду: “Знаешь, дорогая, я только что сказал тебе, что эти деньги – все, что у меня есть. У меня на самом деле больше ничего нет. Ты ведь знаешь, что нам пригрозили отключить завтра свет, если мы не оплатим счет, а на нашем счете в банке ничего нет”. – “Ах, – ответила моя жена, – если у нас все равно нет денег, чтобы оплатить счет за свет, то и эти двадцать долларов нас не спасут. Мы можем отдать их на доброе дело. У меня какое­-то странное чувство, что Господь ждет от нас этого”.

Я уже давно понял, что мой голос ничего не значит, если моя жена принимает какое­нибудь решение, заранее согласовав его с волей Божьей. Она всегда оказывается правой. И сейчас она меня очень быстро убедила. Я вернулся в комнату, в которой мы только что пели, и увидел там Тома, окруженного членами хора. Кто­-то давал ему деньги, кто-­то выписывал чек. Я ничего не сказал, просто дал ему эти двадцать долларов и быстро вышел.

По дороге домой моя жена еще раз подтвердила правильность принятого решения: “Разве не прекрасно, что и мы смогли помочь этой супружеской паре?” Я поддакнул ей, а сам начал думать о том, как нам решить тяжелые финансовые проблемы.

Дела у нас на самом деле шли плохо. Три года тому назад мы с моим лучшим другом основали маленькую фирму и вложили в это предприятие все наши сбережения. Мы взяли кредиты и отказались от прибылей, чтобы каждый вырученный доллар шел на пользу фирме. Даже через год мы не могли похвастать прибылью. Поэтому моей жене пришлось устроиться на одну из фирм секретарем. Однако на ее зарплату мы едва сводили концы с концами. Мы продали свой пай нашим партнерам по предприятию, но так как и у них не было никаких доходов, они не смогли выплатить нам денег.

Я устроился представителем большого продовольственного магазина. Работа спорилась, дела пошли неплохо, и через одиннадцать месяцев я смог взять в банке кредит и купить в рассрочку небольшой дом. Мы успели заплатить только первый взнос, как нас постигла очередная финансовая беда – обанкротилась фирма, в которой я работал. Я не только потерял работу, но и увяз в долгах.

В последующие четыре месяца я предпринял немало попыток исправить наше материальное положение, но ничего не получалось. Я продавал рыбу, затем делал плетеную мебель, но это была временная работа, постоянная не предвиделась. За что бы я ни брался, сколько бы заявлений о приеме на работу ни отсылал – все было напрасно.

В тот вечер, когда Том попросил хористов оказать материальную помощь одной семье, мы с женой израсходовали наши последние сбережения и сделали объявление о продаже дома. Наши продовольственные запасы истощились. Мы не могли более оплачивать приходящие счета. Даже одному из наших детей, студенту института, мы не могли помогать деньгами. Мы подумывали уже о продаже нашей машины. Мы не видели никакого выхода и уповали лишь на Господа.

На следующий день в 10 часов утра зазвонил телефон. Звонил Том: “Ты не смог бы мне сегодня утром помочь? Я задержу тебя не более чем на полчаса”. Я согласился. “Хорошо, – ответил он, – через полчаса я жду тебя”.

Когда я поудобнее устроился в его кабинете, он взглянул на меня через свой письменный стол и неожиданно спросил: “Как дела, Чарли? Как поживает Сусанна?” – “Ах, – ответил я уклончиво, так как подумал, что вопрос был задан просто из вежливости, – приходится крутиться”. – “Ты нашел работу?” – “Нет, не нашел”. Я лихорадочно раздумывал над тем, откуда он мог узнать, что я остался без работы.

После того как мой работодатель объявил о банкротстве, мы с Сусанной твердо решили: никому не рассказывать о случившемся и о нашем материальном положении, за исключением самых близких друзей. Мы просили и их не рассказывать об этом другим. Нам не хотелось, чтобы люди нашей общины беспокоились о нас. Мы все доверили Господу и жили надеждой, что Он не оставит нас.

В нашем молитвенном кружке мы попросили только о том, чтобы о нас молились. Поэтому мы были уверены, что нам до сих пор хорошо удалось скрыть от общины свои материальные затруднения.

Я был ошарашен, когда Том стал объяснять: “Ты и твоя жена были для нас в последнее время большим благословением. Вы показали нам, как сильна ваша вера. Вы для нас и для многих, которых вы даже не знаете, стали примером, свидетельством. Сегодня я хочу сказать тебе и твоей жене, что мы вас любим и молимся о вас”.

Я был настолько потрясен тем, что Господь таким образом использовал наше тяжелое положение, что у меня на глазах появились слезы. Когда я взглянул на Тома, то увидел, что и он глубоко взволнован. “Можешь ли ты себе представить, каково мне было, когда ты мне протянул двадцать долларов? Я ведь знал, что ты не подозреваешь, для кого мы собираем деньги. Кроме того, мне было ясно, что для вас и эта сумма была нереальна”, – продолжал Том. С этими словами он взял со стола конверт и протянул его мне: “Это тебе. Господь все видит. Вам не надо эту сумму возвращать. Мы уверены, что дела у вас наладятся. Мы просто хотим вам помочь”.

Когда я вскрыл конверт, я увидел чек на 1500 долларов. Слезы полились из глаз, и я только смог пролепетать: “Слава Господу!”

Уж и не знаю как, но у меня в кармане оказалась чековая книжка. Я быстро сам выписал чек, объясняя при этом Тому, что это десятая часть от того подарка, который я только что получил. “Но этого совсем не надо”, – запротестовал он. “Еще как надо”, – возразил я. Затем мы вместе помолились.

Оплатив счет за электричество, я позвонил жене: “Слушай, ты ни за что не отгадаешь, для кого мы собирали деньги”. Она не сразу нашла, что ответить, и я, сдерживая слезы, выпалил в трубку: “Ты не поверишь, но деньги были предназначены нам!” Тут начала плакать и моя жена – из благодарности к Господу.

Когда мы к концу дня оплатили все счета, у нас в кармане осталось шесть центов.

Слава Господу!

Чарльз Б.